Русское солнце   ::   Караулов Андрей Викторович

Расстались по-братски. Руцкой обнял Раббани и пригласил его посетить с визитом Советский Союз.

А Хабибула — и впрямь странный: вошел в самолет — и вдруг загорланил песню, видно туркменскую.

Алешка и Гаджиев переглянулись.

— На радостях, наверное, — пояснил Федоров. — Странно все-таки: если он по-русски — ни бум-бум, как он воевал в Афганистане? Он что, команды по-туркменски получал, что ли?

Белкин торжественно вручил Хабибуле две тысячи долларов — на новую жизнь. Увидев доллары, Хабибула молниеносно спрятал их за пазухой и теперь все время озирался по сторонам: не отнимут ли?

Стюард принес Хабибуле котлету по-киевски. Услышав, как Хабибула чавкает, Алешка попросил:

— И мне… пожалуйста.

Набрали высоту. Федоров открыл бутылку коньяка:

— Ну что, за успех?

Умяв котлету, Хабибула успокоился. Теперь он тупо глядел в окно: Алешке показалось, что самолет для него — в диковину.

В салон неожиданно заглянул Руцкой.

— Ты чтой-то в одну харю жрешь?

— Извините, Александр Владимирович… — покраснел Алешка.

— Кушай, кушай, я шучу…

Руцкой и Федоров ушли в президентский салон.

«Вся Россия — казарма», — говорил Чехов…

Алешка достал диктофон, и они с Гаджиевым устроились рядом с Хабибулой.

— Скажи, дорогой, ты когда в плен попал?

Хабибула удивленно посмотрел на Алешку:

— Какой плен?

— Ну, к Раббани — в застенки? К Раббани. К господину Раббани.

— А!..