Русское солнце   ::   Караулов Андрей Викторович

Темы были какие-то театральные, но дело не в теме, просто у каждого из них где-то там, внутри, этот разговор, прервавшись на годы, все равно продолжался! Вдруг Товстоногов спросил:

— Ты заметил, что мы даже не поздоровались?

— Неужели?

— По-моему, да…

Последний раз Борис Александрович был в Кремле в 49-м — у Сталина.

— Что будэт ставить Ба-льшой театр? — Сталин всегда начинал разговоры с конца, хотя не имел привычки торопиться.

— «Риголетто» и «Псковитянку», — доложил Борис Александрович.

— Ха-рошая музыка, — одобрил Сталин. — Ска-жите, а идут у вас «Борис Годунов» Мусоргского и «Пиковая дама» Чайковского?

— Нет, — насторожился Борис Александрович, — сейчас не идут, Иосиф Виссарионович.

— А ха-рашо бы… — Сталин прошелся по кабинету, — сначала «Годунов», а патом — «Риголетто». Ба-льшой театр — национальный театр, как без «Годунова»? Я правильно говорю, товарищ Лебедев? — Сталин повернулся к наркому.

— Конечно, товарищ Сталин, — встал Лебедев. — Мы учтем.

— Ска-жите… — продолжал Сталин, когда Борис Александрович, ответив на вопросы, уже сидел за столом, — а та-варищ Покровский член партии?

— Никак нет, — побледнел Лебедев.

Стало тихо и страшно. Сталин молча прошелся по кабинету, потом внимательно посмотрел на Покровского:

— Это нормально.