Так называемая личная жизнь   ::   Симонов Константин

Это был пожилой, легко, не по-зимнему, одетый человек, властный, громкоголосый, закрученный делами и удрученный зрелищем бедствий, постигших его родной город. В комнате стояла полутьма. Выбитые стекла были залатаны фанерой; одна женщина домывала пол, другая - растапливала печку. Кроме стола и стула, в комнате ничего не было, но в соседней комнате не было и этого несколько посетителей теснилось там, стоя или сидя на подоконниках.

- Жалко, раньше не пришли, - сказал председатель, отдавая Лопатину его удостоверение. - Хорошие люди были - секретарь подпольного райкома и еще двое оставленных тут нами товарищей.

- А где они?

- Уехали в штаб корпуса - сведения о немцах давать.

- Жаль, - посетовал Лопатин и добавил, что, наверное, с кем поговорить найдется - в соседней комнате ждут приема несколько человек...

- Человеки, да не те! - сердито хлопнув по столу рукой, ответил председатель странной фразой, значение которой стало понятно, только когда в комнату вошел первый из ожидавших приема. Это был инженер горкомхоза, который, как выяснилось из последующего разговора, пустил при немцах выведенный из строя городской водопровод. Он пришел не по вызову, а сам, и держался спокойно, кажется не чувствуя себя особенно виноватым. Председатель райисполкома принял его наскоро, выслушал, стоя сам и не приглашая садиться, и, недружелюбно сказав: "Ладно, идите, мы с вами еще разберемся", отпустил.

- А с чем вы еще будете разбираться? - спросил Лопатин, когда инженер вышел.

- Как с чем? - поднял на Лопатина глаза председатель райисполкома.