JК
В пылающем небе :: Белоконь Кузьма Филимонович
Страница: 40 из 389Хотел на полном газу уйти от вражеских истребителей? А ты подумал, какая скорость у тебя и какая у них? Ты же создавал им лучшие условия для маневра!
Я слушал молча. Капитан говорил убедительно, говорил о тех тактических уроках, которые надо извлекать из каждого боевого вылета. Слушая командира, я не переставал думать о Рослове.
– Если ты оказался один и тебя атакует истребитель сзади, – продолжал Покровский, – убери газ, выпусти посадочные щитки, а если надо, то и шасси, чтобы до минимума погасить скорость. На такой скорости «худой» [9] удержаться не сможет. Он вынужден будет или отвалить в сторону, или проскочить вперед. Больше того, если он выскочит вперед, то неизбежно попадет под твой пушечный огонь. А немцы храбры только тогда, когда чувствуют на своей стороне численное превосходство.
Комэск замолчал, коротко взглянул на меня, потом, прищурившись, долго смотрел на запад.
– Жаль Рослова, – с горечью проговорил он, и я понял, что Покровский тоже все время думал о Михаиле.
Ко всему можно привыкнуть на войне, но к гибели товарищей… никогда.
– Разрешите идти, товарищ командир?
– Иди, – просто сказал комэск.
В этот день полетов больше не было. Многие самолеты вернулись поврежденными, и теперь техникам предстояло работать всю ночь, чтобы к утру машины ввести в строй.
А рано утром в землянку вдруг вошел Михаил Рослов… Радостные восклицания, объятия.
Вот что с ним произошло. Подбитый над целью, его самолет быстро терял высоту, стал почти неуправляем, а с земли неистово стреляли зенитки.
Я слушал молча. Капитан говорил убедительно, говорил о тех тактических уроках, которые надо извлекать из каждого боевого вылета. Слушая командира, я не переставал думать о Рослове.
– Если ты оказался один и тебя атакует истребитель сзади, – продолжал Покровский, – убери газ, выпусти посадочные щитки, а если надо, то и шасси, чтобы до минимума погасить скорость. На такой скорости «худой» [9] удержаться не сможет. Он вынужден будет или отвалить в сторону, или проскочить вперед. Больше того, если он выскочит вперед, то неизбежно попадет под твой пушечный огонь. А немцы храбры только тогда, когда чувствуют на своей стороне численное превосходство.
Комэск замолчал, коротко взглянул на меня, потом, прищурившись, долго смотрел на запад.
– Жаль Рослова, – с горечью проговорил он, и я понял, что Покровский тоже все время думал о Михаиле.
Ко всему можно привыкнуть на войне, но к гибели товарищей… никогда.
– Разрешите идти, товарищ командир?
– Иди, – просто сказал комэск.
В этот день полетов больше не было. Многие самолеты вернулись поврежденными, и теперь техникам предстояло работать всю ночь, чтобы к утру машины ввести в строй.
А рано утром в землянку вдруг вошел Михаил Рослов… Радостные восклицания, объятия.
Вот что с ним произошло. Подбитый над целью, его самолет быстро терял высоту, стал почти неуправляем, а с земли неистово стреляли зенитки.