В пылающем небе   ::   Белоконь Кузьма Филимонович

До мельчайших подробностей в памяти запечатлелся недавний полет. Мы понимали – предстоящий будет намного труднее: фашисты уже знают, что со штурмовиками шутки плохи, и готовятся к встрече.

Задание получено. Вышли с Михаилом из землянки. Молча обнялись, расцеловались и так же, без единого слова, разошлись к своим самолетам. Механик Тополя все время наблюдал за нами, но так и не сказал ничего. Я вспомнил о Феде Громове. Первая эскадрилья, в которой он был, располагалась дальше от КП. Не было времени даже повидаться. Днем бои, а вечером после ужина каждый мечтал добраться поскорее до своей койки и хоть немного отдохнуть, расслабить до крайности напряженные за день нервы. Как хотелось увидеть его сейчас!

Ведущим шел Кузнецов, я – ведомым. Немцы нас ждали: как только показалась хорошо знакомая нам цель, танки открыли сильнейший огонь. На миг оглядываюсь влево и вижу, как одна бомба Кузнецова попала прямо в танк. Сильный взрыв – и танк горит. На втором заходе оба обстреливаем фашистскую технику пушечно-пулеметным огнем. Но что это? Из выхлопных патрубков самолета Кузнецова повалил дым и, чуть накренившись, он начал разворачиваться влево. Понимаю, что он подбит и спешит уйти на свою территорию.

– Дотяни, Миша, дотяни! – Я машинально налег на сектор газа, словно этим мог помочь своему другу.

Маневрируя в огненном море, я потерял его из виду. От злости и досады все кипело внутри, но я почему-то был уверен, что Кузнецов дотянет до своей территории.