Возвращение на Ордынку   ::   Ардов Михаил

Мы не могли завести книжку с номерами телефонов… Мы дарили друг другу книги без надписей…



«Меж тем, как Бальмонт и Брюсов сами завершили ими же начатое (хотя еще долго смущали провинциальных графоманов), дело Анненского ожило со страшной силой в следующем поколении. И, если бы он так рано не умер, мог бы видеть свои ливни, хлещущие на страницах книг Б. Пастернака, свое полузаумное „Деду Лиду ладили…“ у Хлебникова, своего раешника (шарики) у Маяковского и т. д.».



(стр. 282).



Я не мог знать этой записи в шестидесятых годах, но однажды поделился с Ахматовой своим впечатлением о стихах Анненского «Прерывистые строки»:

Зал…

Я нежное что-то сказал,

Стали прощаться,

Возле часов у стенки…

Губы не смели разжаться,

Склеены…

Я выразил мнение, что это предвосхищает мазохистские поэмы Маяковского. Анна Андреевна отозвалась об Иннокентии Федоровиче:

— Он всех нас содержал в себе. Я первая это заметила.

Попутно вспоминаю то, что Ахматова говорила об известном пассаже из поэмы Маяковского «Во весь голос»:

Мне

   и рубля

          не накопили строчки,

                     краснодеревщики

                            не слали мебель на дом.

И кроме

    свежевымытой сорочки,

                       скажу по совести,

                                   мне ничего не надо.