Записки полуэмигранта. В ад по рабочей визе   ::   Шлёнский Александр Семёнович

Наверное у пеликана настолько широкий зоб, что съеденная рыба не знает, куда ей направиться, и пеликану приходится показывать ей правильный путь в пеликанье юрюхо.

Человек в каком-то смысле подобен пеликану. Ему тоже часто приходится вертеть шеей во все стороны, чтобы придать пойманной мысли правильное направление и указать ей наиболее верный путь через мозги, как это делает пеликан с рыбой. Если не предпринимать необходимых усилий, то мысль может запутаться, зацепиться плавниками и застрять. Человек, у которого застряла мысль в мозгах, чувствует себя ничуть не лучше чем пеликан, у которого рыба застряла в глотке. Препаскуднейшее ощущение. Застрявшая мысль бьётся и трепыхается в узких извилинах, больно колется острыми шипами плавников и никак не хочет попасть в просторный мозговой желудочек, где ей надлежит расслабиться и перевариться.

Из всех людей писатель — это наиболее скверный пеликан. У него мысли постоянно запутываются в голове, колются и трутся об тесную кривизну мозговых извилин, и делают писательское существование невыносимой мукой, наполненной постоянной изжогой и отрыжкой. Писатель в изобилии отрыгивает застрявшие мысли на бумагу, и их немедленно расклёвывают читатели, чтобы немного приобщиться к многотрудному и многострадальному миру писательской душевной изжоги. Те же читатели, которые не любят трудностей и неясностей в чтении, предпочитают получать гладкий до скользкоты литературный продукт из-под пеликаньего хвоста.