JК
Записки полуэмигранта. В ад по рабочей визе :: Шлёнский Александр Семёнович
Страница: 23 из 202Но была еще и вторая мораль, неофициальная, в которой фигурировали две разновидности блатного мира: блатные в смысле «по-блату», в смысле карьеры, номенклатуры, приближенности к власти, к обкому партии, к умению легко отвертеться от партийной разверстки типа посылки в колхоз, используя связи, и умения легко доставать любой дефицит — и блатные в смысле уголовном.
Блатное отрицалово формировалось в сознании детей уже в школе. «Блатные» ребята сдёргивали с себя и с других пионерские галстуки:
«Ёбаный стос, да снимайте вы хомуты, мудофели!».
«Вот висит советский герб,
Есть там молот, есть там серп.
Хочешь сей, а хочешь куй —
Всё равно получишь хуй.»
«Шумит-гудит родной завод.
А нам-то что — ебись он в рот!»
«Как в московском пищеторге
Обокрали пищетрест,
И на двери написали:
„Кто не пиздит, тот не ест!“
„Опять весна, опять грачи,
Опять тюрьма, опять дрочи!“.
Эти вдохновенные гимны пролетарской уголовной морали я выучил еще в школе, одновременно с „Песней о Соколе“. „Рождённый ползать летать не может“ — заученно декламировали дети советского пролетариата на уроках литературы. Зато их рождённые ползать родители умели стоять раком, похабно раскорячившись между казённой „коммунистической“ моралью и ещё более омерзительным эрзацем морали, сочившимся из бесчисленных „зон“ и лагерей. Государственная монополия на идеологию и на алкоголь определила одинаковый характер потребления обоих продуктов. И там, и там имелся продукт легальный и продукт нелегальный.
Блатное отрицалово формировалось в сознании детей уже в школе. «Блатные» ребята сдёргивали с себя и с других пионерские галстуки:
«Ёбаный стос, да снимайте вы хомуты, мудофели!».
«Вот висит советский герб,
Есть там молот, есть там серп.
Хочешь сей, а хочешь куй —
Всё равно получишь хуй.»
«Шумит-гудит родной завод.
А нам-то что — ебись он в рот!»
«Как в московском пищеторге
Обокрали пищетрест,
И на двери написали:
„Кто не пиздит, тот не ест!“
„Опять весна, опять грачи,
Опять тюрьма, опять дрочи!“.
Эти вдохновенные гимны пролетарской уголовной морали я выучил еще в школе, одновременно с „Песней о Соколе“. „Рождённый ползать летать не может“ — заученно декламировали дети советского пролетариата на уроках литературы. Зато их рождённые ползать родители умели стоять раком, похабно раскорячившись между казённой „коммунистической“ моралью и ещё более омерзительным эрзацем морали, сочившимся из бесчисленных „зон“ и лагерей. Государственная монополия на идеологию и на алкоголь определила одинаковый характер потребления обоих продуктов. И там, и там имелся продукт легальный и продукт нелегальный.