Записки полуэмигранта. В ад по рабочей визе   ::   Шлёнский Александр Семёнович

Но вот я переехал в Москву, оставив свою скромную славу в Рязани, и пришли роковые дни, когда я на своей шкуре испытал всю правду слов пророческой песни Андрея Макаревича:

Другое время — другие дела.

Всё, что горело, догорело дотла.

Всё, что летало, камнем тянет на дно,

И никому нет дела, кем он был давным-давно!

Моя столичная супруга никогда не смотрела на меня с обожанием, как смотрели до неё многие женщины, порой ждавшие своей очереди на мою благосклонность не один месяц, а я уже напрочь отвык от других взглядов. Увы, для моей обретённой в столице жены я был всего лишь отвратительно одетым и неотёсанным провинциалом-оборванцем, которому сделали милость, приютив у себя дома и предоставив заветную московскую прописку. Мне не повезло. У моей столичной жены не было никакого слуха, и поэтому она ни минуты не помышляла о том, чтобы восторгаться своим супругом, его талантами и прочей гениальностью. Ей и в голову не приходило взять все таланты мужа на учёт, записывать и декламировать тексты его песен, раскачиваясь в такт и пританцовывая, как это делают иные жёны-поклонницы талантов своих мужей… Или освоить азы звукооператорской работы и помогать мужу записывать старые и новые песни в той самой злополучной, так и не состоявшейся студии. Ей вообще было не интересно жить интересами своего супруга. Но к сожалению, и свои собственные интересы у Наташи были вялые и не отчётливые. Она окончила художественную школу, но к кисти и краскам не прикасалась.