Гайджин   ::   Олден Марк

Канамори поприветствовал майора довольно-таки сдержанно и с облегчением вздохнул, когда тот не сел в машину вместе с ними. Если Джийчи импонировал де Джонгу, то майор Такео производил на него отталкивающее впечатление. Он свирепо взглянул на де Джонга, сжал его руку так, что кости захрустели, и чинно удалился в аэропорт, явно разочарованный тем, что ему не удалось покуражиться над гостем барона с Запада.

Де Джонг ничего не сказал Канамори, но про себя подумал, что майор был попросту свиньей.

* * *



Машина миновала Токио и направилась на север, к дому барона в Каназаве, который младший Канамори описывал как симпатичный провинциальный городок в японских Альпах. Они должны были встретить там Новый год, а потом вернуться в Токио. Де Джонг, жадно стремящийся увидеть что-нибудь японское, ожидал, что Каназава ему понравится больше, чем Токио, который показался ему мрачным, скучным и гораздо более спокойным и однообразным, чем он предполагал.

Канамори сказал, что это спокойствие и однообразие — результаты постоянного японского самоконтроля, развитого жизнью в течение столетий в переполненных хрупких домах, где не было места для уединения. Самоконтроль вырос из страха перед беспощадными наказаниями самураев, которые рьяно следили за беспрекословным подчинением этому суровому кодексу социальной жизни. Де Джонг с интересом отметил, что большая часть японской жизни всегда регламентировалась силой.