JК
Санктпетербургские кунсткамеры :: Говоров Александр
Страница: 184 из 309Девиер вскочил и заорал во все присутствие:
— Сколько с него взял, чтоб его отпустить?
И поскольку Курицын молчал, генерал-полицеймейстер крикнул помощнику:
— Рыкунов! Принеси кочергу, я его лупить буду!
Подскочил к аудитору и принялся его трясти, пока тот не протянул потную ладонь, на которой лежал новенький золотой русский дублон — двухрублевик.
— Ого! — вскричали оба руководителя санктпетербургской полиции, кидаясь рассматривать монету. Курицын встал на колени, хлюпал, размазывая слезы, но понимал, что основная гроза прошла.
— Истинный крест! — забожился майор Рыкунов. — Вам ведомо, ваше превосходительство, все монеты нового чекана идут через меня, но такого орлеца я еще не видел.
Поднесли монету к раскрытому окну. Отчетливо вырисовался одутловатый профиль Екатерины Первой — бровь дугой, вздернутый носик. На пышной прическе красовалась коронка, а на ней — бриллиант Меншикова, который, сказывают, был в палец толщиной.
— А ну, все за мной! — скомандовал Девиер.
3
— День да ночь, вот и сутки прочь…
Маркиза Лена зажмурила глаза, тут же их открыла и запечатлела картинку: яркое утро, солнечную листву, синюю гладь воды. За лесом слышался голосистый крик петуха, полуденный ленивый скрип деревенского колодца.
Она обернулась в темную глубь домика, где на ковровых подушках Евмолп Холявин потягивался и зевал, показывая зубы, словно некий мускулистый зверь.
— Не вставай, кровь опять сочиться будет.
— Сколько с него взял, чтоб его отпустить?
И поскольку Курицын молчал, генерал-полицеймейстер крикнул помощнику:
— Рыкунов! Принеси кочергу, я его лупить буду!
Подскочил к аудитору и принялся его трясти, пока тот не протянул потную ладонь, на которой лежал новенький золотой русский дублон — двухрублевик.
— Ого! — вскричали оба руководителя санктпетербургской полиции, кидаясь рассматривать монету. Курицын встал на колени, хлюпал, размазывая слезы, но понимал, что основная гроза прошла.
— Истинный крест! — забожился майор Рыкунов. — Вам ведомо, ваше превосходительство, все монеты нового чекана идут через меня, но такого орлеца я еще не видел.
Поднесли монету к раскрытому окну. Отчетливо вырисовался одутловатый профиль Екатерины Первой — бровь дугой, вздернутый носик. На пышной прическе красовалась коронка, а на ней — бриллиант Меншикова, который, сказывают, был в палец толщиной.
— А ну, все за мной! — скомандовал Девиер.
3
— День да ночь, вот и сутки прочь…
Маркиза Лена зажмурила глаза, тут же их открыла и запечатлела картинку: яркое утро, солнечную листву, синюю гладь воды. За лесом слышался голосистый крик петуха, полуденный ленивый скрип деревенского колодца.
Она обернулась в темную глубь домика, где на ковровых подушках Евмолп Холявин потягивался и зевал, показывая зубы, словно некий мускулистый зверь.
— Не вставай, кровь опять сочиться будет.