JК
Голосуйте за Берюрье! :: Сан-Антонио
Страница: 56 из 167Поскольку на ней красуется еще и обезьяний хвост, представляете, какой это производит эффект! Галстук у него отхвачен у самого узла, а верхушка шляпы вырезана словно крышка консервной банки и держится на тоненьком лоскутке.
— Что с тобой случилось, Толстый? — спрашиваю я. — Кто-то хотел тебе сделать трепанацию?
Он ругается по-черному и матерится как сапожник.
— Не напоминай мне об этом! Эти мальцы, где ты меня оставил, сущие отродья хреисподней!
— Преисподней, — поправляю я, поскольку всегда забочусь о правильности речи.
— Почему ты меня бросил в том салоне? — возмущается он.
— Потому что ты там уснул, линялая синяя тряпка. И я тебя просто-напросто забыл.
— Чудесно! — недовольно ворчит Мамонт.
— А тебе что, никогда не случалось забывать свою собаку у молочника?
Он пожимает плечами и рассказывает о своих злоключениях.
— Представь себе, что эти сорванцы вдовы вырвали меня из объятий Морфлея. Ох и чертенята! Они играли в индейцев! И это в тот день, когда их папа стал покойником! А ты еще говоришь о маленьких чувствительных душах! Им остается один шаг до убийства мамочки!
— Нужно прощать детям, Толстяк: они всего лишь дети!
Но Берю не расположен к снисходительности.
— Такие дети, как эти… Хоть я не злой человек, но я бы многое отдал, чтобы взять их за ноги и размозжить их головы о стену! Посмотри на мою шляпу! Шляпа, за которую я заплатил в 1948 году целое состояние! И это еще не все: у меня был шелковый галстук.
— Что с тобой случилось, Толстый? — спрашиваю я. — Кто-то хотел тебе сделать трепанацию?
Он ругается по-черному и матерится как сапожник.
— Не напоминай мне об этом! Эти мальцы, где ты меня оставил, сущие отродья хреисподней!
— Преисподней, — поправляю я, поскольку всегда забочусь о правильности речи.
— Почему ты меня бросил в том салоне? — возмущается он.
— Потому что ты там уснул, линялая синяя тряпка. И я тебя просто-напросто забыл.
— Чудесно! — недовольно ворчит Мамонт.
— А тебе что, никогда не случалось забывать свою собаку у молочника?
Он пожимает плечами и рассказывает о своих злоключениях.
— Представь себе, что эти сорванцы вдовы вырвали меня из объятий Морфлея. Ох и чертенята! Они играли в индейцев! И это в тот день, когда их папа стал покойником! А ты еще говоришь о маленьких чувствительных душах! Им остается один шаг до убийства мамочки!
— Нужно прощать детям, Толстяк: они всего лишь дети!
Но Берю не расположен к снисходительности.
— Такие дети, как эти… Хоть я не злой человек, но я бы многое отдал, чтобы взять их за ноги и размозжить их головы о стену! Посмотри на мою шляпу! Шляпа, за которую я заплатил в 1948 году целое состояние! И это еще не все: у меня был шелковый галстук.