Баллады о Боре-Робингуде: Паладины и сарацины   ::   Еськов Кирилл

— На кого ты работаешь? — допрос ведется на английском, хотя язык этот для главаря, похоже, не родной. — На Кей-Джи-Би? Или на Джи-Ар-Ю?

— Я ничего не понимаю, богом клянусь! У меня честный бизнес, ничего противозаконного… Справьтесь у Анвара-эфенди…

— Извини, парень, но я спешу и у меня нет времени на пентотал, — пистолет главаря медленно изучает распростертого на полу человека. — Для начала будет колено… и тут ничего личного… Ну?..

— Нет!! Меня с кем-то спутали!.. Или подставили…

Выстрел гасит картинку как щелчок выключателя; тает же воцарившийся мрак медленно и постепенно, в реостатном режиме. Из серого хаоса возникают размытые цветные пятна; мало-помалу они сгущаются, и наконец ближнее из них обретает облик человека с лицом, замотанным кафией и со шприц-тюбиком в руке, опустившегося на одно колено рядом с раненым. Похоже, однако, за время затемнения оперативная обстановка тут поменялась до неузнаваемости: руки пленника уже освобождены от наручников, а охрану несут трое квадратных парней в джинсовых куртках и шапочках-масках, тогда как прежние хозяева гаража — те, что в полувоенном — валяются по всему полу в живописных позах, не подавая признаков жизни.

— Со вторым рожденьем вас, товарищ подполковник! — хмыкает человек в кафии, открывая лицо (это — не кто иной, как «бомж» с Комсомольской), и сноровисто вводит иглу шприц-тюбика в бедро раненого. — Любопытно, с которым по счету — не с девятым ли?

— Ты-ы?.. Что… мне… вкололи?..