JК
Бес шума и пыли :: Мякшин Антон
Страница: 123 из 365Он встрепенулся и, вытянувшись, преданно посмотрел на своего атамана.
— Внук Поганихи, — отрекомендовал мне его Пахом-Чик. — Отменный душегуб! Только глухой как пробка… Когда опричники Поганиху на огне палили, она так орала, что Ермила оглох… Ее аккурат неподалеку сожгли, пока мы с ребятами на Волге баловались.
Мысленно я от души пожелал одноглазому такой же участи.
— Да и мне не всегда сладко приходится, — признался Пахом. — Бабка моя поорать любит. И каждый ее крик в моей башке отдается!
Он вдруг замер, схватившись за виски. Разбойники забеспокоились. Опахальщики брызнули в разные стороны, побросав метлы.
— Ой! — застонал Пахом, валясь боком со стула.
Откуда-то сверху прилетел отчаянный старушечий визг. С потолка посыпалась на меня какая-то труха, потом — я едва успел отскочить — рухнули два переломленных пополам бревна. На бревна с грохотом обрушилось перепачканное, замотанное в грязные тряпки, орущее благим матом существо, в котором я с трудом признал бабку Заманиху.
— Ирод! — оглушительно визжала бабка. — Погибели на тебя нету!!!
— Да потише ты, старая! — стонал одноглазый. Извиваясь на полу, он зажимал обеими ладонями уши и сучил ногами. — Умолкни!
Я не знал что и думать. Нашел время для размышлений! Сматываться надо было от греха подальше!.. Однако план свой привести в исполнение я не успел.
В тесной каморке творилось что-то невообразимое… Разбойники, толпой ломанувшиеся к выходу, застряли в узком дверном проходе.
— Внук Поганихи, — отрекомендовал мне его Пахом-Чик. — Отменный душегуб! Только глухой как пробка… Когда опричники Поганиху на огне палили, она так орала, что Ермила оглох… Ее аккурат неподалеку сожгли, пока мы с ребятами на Волге баловались.
Мысленно я от души пожелал одноглазому такой же участи.
— Да и мне не всегда сладко приходится, — признался Пахом. — Бабка моя поорать любит. И каждый ее крик в моей башке отдается!
Он вдруг замер, схватившись за виски. Разбойники забеспокоились. Опахальщики брызнули в разные стороны, побросав метлы.
— Ой! — застонал Пахом, валясь боком со стула.
Откуда-то сверху прилетел отчаянный старушечий визг. С потолка посыпалась на меня какая-то труха, потом — я едва успел отскочить — рухнули два переломленных пополам бревна. На бревна с грохотом обрушилось перепачканное, замотанное в грязные тряпки, орущее благим матом существо, в котором я с трудом признал бабку Заманиху.
— Ирод! — оглушительно визжала бабка. — Погибели на тебя нету!!!
— Да потише ты, старая! — стонал одноглазый. Извиваясь на полу, он зажимал обеими ладонями уши и сучил ногами. — Умолкни!
Я не знал что и думать. Нашел время для размышлений! Сматываться надо было от греха подальше!.. Однако план свой привести в исполнение я не успел.
В тесной каморке творилось что-то невообразимое… Разбойники, толпой ломанувшиеся к выходу, застряли в узком дверном проходе.