Дикая магия   ::   Уэллс Энгус

Каландрилл, не понимая, нахмурился, и керниец продолжал: — Угрюмое место.

— Бывает и хуже, — возразил Очен, сидевший рядом. — В Боррхун-Мадже земля ещё суровее.

— Но там хотя бы горы, — с тоской в голосе произнесла Катя.

— Будем надеяться, мы скоро их увидим, — с ухмылкой сказал Брахт. — Повеселеешь ли ты тогда?

Катя улыбнулась:

— Я бы предпочла оказаться среди моих гор, гор Вану, с «Заветной книгой» в руках.

Дни шли за днями; как голодный набросившийся на еду человек, они пожирали лигу за лигой. Равнина уступила место невысоким холмам и узким долинам. Среди небольших перелесков низкорослых чахлых деревьев потекли ручейки и реки. Однажды где-то на юге проплыла тёмная туча, однажды выпал снег, но тут же растаял, напомнив о приближающейся зиме. Вокруг не было и намёка на жильё: ни деревень, ни крестьянских усадеб. Джессеринская равнина словно вымерла. Пейзаж был гнетущим. Изредка Каландрилл позволял себе вглядеться в оккультный мир, и тогда в ноздри ему била ужасная вонь зла. По мере их продвижения вперёд зловоние усиливалось, словно они подбирались все ближе и ближе к склепу, где гнило множество трупов. Очен продолжал обучать Каландрилла искусству магии, и занятия эти, продолжавшиеся далеко за полночь, были для него своего рода отдушиной. Он с трудом добирался до одеяла и быстро засыпал от изнеможения, несмотря на близость Ценнайры.