Исповедь монаха   ::   Питерс Эллис

Среди всей этой толпы по пальцам можно было пересчитать тех, кто пользовался безраздельным доверием своего господина и был посвящен в тайну запретной любви его сына Росселина, тем не менее многие наверняка уже смекнули, откуда ветер дует и почему Элисенду так поспешно выдают замуж. Так что в присутствии всей этой компании не следовало слишком распускать язык.

А тут еще — мало им было хлопот! — из своих покоев наверху спустился Жан де Перронет, в том же костюме, какой был на нем во время ужина. Значит, хоть он из вежливости и удалился, но спать так и не лег. И брат Хэлвин тоже встал со своей постели и теперь сидел тут, встревоженный и молчаливый. Все, кого эта ночь застала под крышей Вайверса, потихоньку, почти украдкой, стекались в холл.

Все, да не все. Кадфаэль еще раз обвел взглядом собравшихся и убедился, что одного действующего лица не хватает. В отличие от других, кого внутренний голос толкал примкнуть к остальным, Элисенда предпочла уединиться.

Перронет, судя по выражению его лица, многое передумал за то время что прошло с момента, когда подчинившись воле хозяина, он остался в доме вместо того, чтобы принять участие в поисках. Когда он вошел в холл, лицо его было сурово и замкнуто и догадаться о том, что творилось у него в душе и в мыслях, не смог бы никто. Он неспеша оглядел молчаливый, скорбный круг присутствующих и наконец остановил взгляд на Сенреде, который стоял понурив голову возле самого очага и глядел невидящим взглядом на языки пламени. От его сапог поднимался пар.

— Если я правильно понимаю, — осторожно начал Перронет, — дело приняло дурной оборот.