Филумана   ::   Шатилов Валентин

Но никакого пистолета у него в руке, разумеется, небыло. И вообще ничего не было – пустая ладонь. Но он величественно обвел ею вокруг, и между ледяным ветром и нами внезапно воздвиглась непреодолимая преграда.

Все также ослепительно холодно сияло солнце, за круговой границей редкие стебли сухого бурьяна судорожно клонились к земле под жесткими порывами, а у нас установился полный штиль.

Я оглянулась. Бороздка невидимой стены уже явственно отмечалась барханчиками ледяной серой пыли, наметаемыми к ее подножию.

– Теперь мы можем говорить, – тихо и устало произнес юноша.

Он стоял, все так же горделиво выпрямившись, но в лице произошла трудноуловимая перемена – будто какую-то внутреннюю пружину, затянутую до предела, чуть отпустили. В уголках прищуренных глаз стало меньше морщинок, в бескровных плотно сжатых губах несколько ослабло напряжение.

– Вы кого-то опасаетесь? – подняла я брови.

– Себя, – коротко ответил цар.

– Что ж в вас такого страшного?.. – насмешливо начала я и осеклась. Потому что заметила.

Впервые цар был один – без черного смерча своей ураганной воли. Той, что всегда крутилась поблизости от него гибельной воронкой, сминая, подавляя любое сознание вокруг, беспрерывно всасывая и растворяя в себе мысли и чувства окружающих.

– То, что во мне, – оно есть у всех, – негромко проговорил Морфей. – Но только во мне этого слишком много.

– Чего именно? – поспешила уточнить я.