JК
Филумана :: Шатилов Валентин
Страница: 605 из 720Не так уж часто великие мира сего начинают откровенничать – надо ловить момент.
Юноша-цар едва заметно пожал плечами: – Умения чувствовать окружающих людей. Желания понять их. Воли, чтобы выполнить это.
– Понимание других – большой талант, – осторожно заметила я, – В том, другом мире, где я жила раньше, для этой способности изобрели специальное слово – эмпатия.
– В другом мире… – горько усмехнулся юноша. – Там, наверно, никогда не бывает слишком много этого. Потому что если этого слишком много, уже трудно с ним совладать. Оно отделяется от тебя и живет своей жизнью. Не твоей. Другой. И тебя заставляет этой жизнью жить.
– Какой это – другой жизнью? – переспросила я.
– Вам не понять. – Губы Морфея слегка дрогнули в усмешке. – Той. Когда голова переполнена чувствами и мыслями других людей, когда уже не остается места для своих собственных чувств и мыслей. И когда воля – которая вроде бы твоя, – начинает работать уже сама, не заботясь о тебе. А заботясь только о том, что впитала от других. А, – он чуть дернул щекой, – слова… Одни слова. Разве можно что-нибудь передать словами?
– Немало. Если захотеть.
– И если долго учиться это делать. А меня учили совсем другому.
– Управлять царством?
– Управлять? Если бы… Но, чтобы управлять, нужно думать. А думать мне всегда было некогда. Все время уходило на то, чтобы глотать и переваривать других.
Юноша-цар едва заметно пожал плечами: – Умения чувствовать окружающих людей. Желания понять их. Воли, чтобы выполнить это.
– Понимание других – большой талант, – осторожно заметила я, – В том, другом мире, где я жила раньше, для этой способности изобрели специальное слово – эмпатия.
– В другом мире… – горько усмехнулся юноша. – Там, наверно, никогда не бывает слишком много этого. Потому что если этого слишком много, уже трудно с ним совладать. Оно отделяется от тебя и живет своей жизнью. Не твоей. Другой. И тебя заставляет этой жизнью жить.
– Какой это – другой жизнью? – переспросила я.
– Вам не понять. – Губы Морфея слегка дрогнули в усмешке. – Той. Когда голова переполнена чувствами и мыслями других людей, когда уже не остается места для своих собственных чувств и мыслей. И когда воля – которая вроде бы твоя, – начинает работать уже сама, не заботясь о тебе. А заботясь только о том, что впитала от других. А, – он чуть дернул щекой, – слова… Одни слова. Разве можно что-нибудь передать словами?
– Немало. Если захотеть.
– И если долго учиться это делать. А меня учили совсем другому.
– Управлять царством?
– Управлять? Если бы… Но, чтобы управлять, нужно думать. А думать мне всегда было некогда. Все время уходило на то, чтобы глотать и переваривать других.