Георгес или Одевятнадцативековивание   ::   Покровский Владимир

И разгневанная ведьмочка Вера, дженьщина-вамп, черненькая, маленькая, с огромными сверкающими глазищами, казалась по сравнению с ней существом совершенно иного рода, ее красота ни затмевала тамарочкину, ни тушевалась перед нею - абсолютно то есть разные вещи. Два совершенства, инь и янь, белое и черное, не отрицающие друг друга, не подчеркивающие друг друга, а только друг с другом соприкасающиеся.

И она больше не ненавидела, моя Вера. Гнев ее переплавился во что-то другое, такое, знаете, символическое, из Делакруа, к людям живым отношения не имеющее.

Ни с того ни с сего она вдруг с пафосом продекламировала:

- Не вырвусь, не вырвусь

Из томного плена

Володина толстого, гордого члена!

Я зааплодировал, а Манолис скривился:

- Пошло, дамы и господа. Пошло и противно. Пфуй!

Мне вдруг показалось, что он прав и я подтвердил:

- И негуманно. По отношению к окружающим.

- Я объсню почему, - по своему обыкновению Манолис игнорировал чужие реплики. - Почему приличные на первый взгляд люди перешли вдруг к унижающим их сальностям.

Блестя глазами, моя Вера потребовала объяснений:

- И почему?

- Очпросто. Потому что цель, - с пьяной скучностью объяснил Манолис. Мы собрались познакомиться как будущие партнеры. Причем глупо! Зачем нам предварительно-то знакомиться (я кивнул в знак абсолютного согласия и даже немножко Манолиса зауважал)? Что это еще за политесы такие? Ну собрались потрахаться, ну и давайте, чего уж там! Нет, мы изысканные. Мы заранее знаем, что цель откладывается до какого-то мифического дня рождения...

- Почему это мифического? Ничего не мифического, - возразил я.