Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого - 2   ::   Солженицын Александр Исаевич

Буфетец в Унгенах был так себе, но чего-нибудь горяченького послал Крымов принести, а остальное из сундучка.

Кроме тяжести дремала в Крымове – медленность, как будто так он чувствовал, что ничего быстрей матушки-земли делать не надо. Сел попрочней на железнодорожный дубовый диван, достал из кармана большой портсигар с листовым уссурийским табаком и стал сворачивать свою кривую цыгарку.

И Воротынцев вместо своей папиросы тоже попросился свернуть медвежью. Но – прямую. Для цыгарки у него был и фронтовой мундштучок: в столичной поездке он его закладывал в чемодан, а подъезжая к Пруту опять достал в карман кителя.

В табаке этом оказалась замечательная сладкая крепость.

Офицеры всегда говорили «Государь», только интеллигенты «царь». Да вот и Крымов, но не как интеллигент, а на правах Ильи Муромца, что ли. Он – как и не на службе императорской, своя отдельная стихия. Судил сожалительно, как о слабом, как и не о старшем:

– А что ж царю было делать, если не отрекаться? За гриву не удержался – на хвосте не удержишься.

– Ну, не на хвосте! Вся реальная военная сила у него была.

Неподвижным сощуром смотрел Крымов куда-то мимо. Ещё затянулся. Выпустил. Присудил:

– Ежели колесо соскочило – значит плохо было насажено.

– А Михаил?! Как Михаил мог?!

– Вот Михаил, скажи, да… – почмокивал Крымов. И рассердился: – Да что ж они наследника между пальцев упустили? Ведь наши казаки просто плачут. Теперь что ж, всю дорогу развалили, как мост взорвали.