Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого - 2   ::   Солженицын Александр Исаевич

Смотрел на этих делегатов и удивлялся: неужели эти все годы они велись на одной с ним родине? Прожил Гучков 55 лет, имел соперников и врагов, но всё среди имён названных, которые вместе с ним и составляли как будто Россию. А вот, достигнув высоты министерского кресла, должен был считаться не с теми со всеми, а с этими новоявленными мурлами. Вот это и есть революция: иметь дело с неравными, низкими для себя.

Нет, нельзя давать пути своему презрению. Гучков не мог их сломить, не мог своею властью отменить уже растекшийся «приказ №1», это ничего бы не дало, а только сделал бы себя смешным. Оставалось – убеждать и просить, чтоб это они отменили.

Стал убеждать. Аргументы его были простые и верные, но на какую почву падали? Что он ручается: офицерство не может стать орудием реакционного переворота. Офицерство – служит родине. Но оно не может служить, если из-под него выбита почва. Если на каждое офицерское распоряжение требуется санкция выборного солдатского комитета, а то и Совета рабочих депутатов.

Нахамкис перебил: то есть – единственной власти, вышедшей из недр революционного народа!

Из недр, не из недр, – но перестаёт существовать армия, если офицеры не распоряжаются оружием своей части. Армия становится опасна не для врага, а для собственного населения. «Приказ №1» должен быть немедленно отменён как бессмысленный. Или, альтернативно, объявить, что армия распускается по домам, – это во всяком случае будет безопаснее для страны.