Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого - 2   ::   Солженицын Александр Исаевич

– То есть так, чтоб устроить всё по-новому, а оставить всё по-старому? – опять зубоскалил Соколов.

Гвоздев стал высказываться в пользу армейского порядка.

А Нахамкис, для того ли чтоб инициативы не терять, приплёл сюда распоряжение Алексеева разоружать банды на станциях и судить военно-полевым судом. А это – не банды, а революционные ячейки, и дело их – передовое дело революции. Так – уже ли отменён приказ Алексеева? И: будет ли отменён приказ Николая Николаевича?

(Ка-кой? Этот безудержный великий князь за три дня намахал несколько приказов, какой же там из них? Сам Николай Николаевич был уже отвергнут и обречён, но унизительно говорить здесь, этим.)

Дай им волю, они отменят и все армейские приказы, и всех нас.

А пойти с ними сейчас на компромисс – значит уже навсегда открыть право Совету вмешиваться в дела военного министерства.

И, в новом варианте своего ухода, Гучков поднялся с лицом отречённым, по возможности безразличным, и объявил, что он – уже сказал всё, что мог, и оставляет их без него рассмотреть его… предложения. (Однако не выговорил язык назвать их требованиями или условиями.)

И оставив делегатов с генералом Потаповым, вышел в ту же заднюю комнату, но уже без хлопанья.

Гучков понимал, что – не пересилил их, не хватило его напора, завяз. Истратился в споре, обезнадёжел.

Слабость своей стороны поражала его. Никогда прежде ему не рисовалось, что с первых же дней он окажется в таком беспомощном переклоне.