JК
Магнолия :: Шатилов Валентин
Страница: 20 из 292Вскоре (еще до следующего вдоха) она сообразила: склонившееся над ней лицо было неотчетливым из-за нее самой. Из-за ее глаз. Пока она здесь лежала, ее глаза все время смотрели на потолок – соответственно были аккомодированы. А выплывшее справа лицо было гораздо ближе потолка, и оно просто оказалось не в фокусе. Стоило чуть-чуть изменить форму глазного яблока – и на сетчатке тотчас же установилось четкое изображение.
Тот, который глядел на нее сверху, напряженно щурился. Может, он хотел заглянуть ей внутрь?
Что-то знакомое было в этом лице. Рыжеватый короткий чубчик, веснушки… А не тот ли это паренек, что придерживал носилки в машине, когда ее везли сюда? Но тогда он, кажется, был симпатичнее, и – запах, запах! Тогда у него не было этого неприятного запаха.
Да и вообще. Она лежала, никого не тревожила, была вполне удовлетворена жизнью – зачем он явился? Он изменит все, он ввергнет ее в огромный, неуютный мир – она не хочет этого, оставьте ее, она не хочет ничего, не надо, умоляю!
Но он, конечно, не обратит внимания на мольбы. Он просто даже не услышит их, не почувствует. И, таким образом – ничего не предотвратить, все будет как будет.
Чтобы не думать, не видеть, не чувствовать, она закрыла глаза – и выдала себя окончательно.
– Ты гля – и эта жива! – хрипло поразился склонившийся.
И облизал синеватые губы. Совершенно некрасивым движением. А голос его показался ей таким грубым, визгливым. И тяжкое будущее вплотную надвинулось на нее со звуками этого голоса, практически оно даже уже началось.
Тот, который глядел на нее сверху, напряженно щурился. Может, он хотел заглянуть ей внутрь?
Что-то знакомое было в этом лице. Рыжеватый короткий чубчик, веснушки… А не тот ли это паренек, что придерживал носилки в машине, когда ее везли сюда? Но тогда он, кажется, был симпатичнее, и – запах, запах! Тогда у него не было этого неприятного запаха.
Да и вообще. Она лежала, никого не тревожила, была вполне удовлетворена жизнью – зачем он явился? Он изменит все, он ввергнет ее в огромный, неуютный мир – она не хочет этого, оставьте ее, она не хочет ничего, не надо, умоляю!
Но он, конечно, не обратит внимания на мольбы. Он просто даже не услышит их, не почувствует. И, таким образом – ничего не предотвратить, все будет как будет.
Чтобы не думать, не видеть, не чувствовать, она закрыла глаза – и выдала себя окончательно.
– Ты гля – и эта жива! – хрипло поразился склонившийся.
И облизал синеватые губы. Совершенно некрасивым движением. А голос его показался ей таким грубым, визгливым. И тяжкое будущее вплотную надвинулось на нее со звуками этого голоса, практически оно даже уже началось.