JК
Кто не спрятался :: Устинов Сергей
Страница: 133 из 209В левой руке Дыскин держал под мышкой картонную коробку, правой нажимал назвонок. Дверь не открывалась. Тогда он, оставив церемонии, принялся колотить в нее ногой.
– Да слышу, слышу, – донесся до нас далекий недовольный голос. Замок цокнул, и перед нами возникла удивительно неприятная на вид личность. Маленький, меньше Дыскина, тщедушный человечек, над узкими плечами которого на тонкой шее держалась голова ископаемого ящера. Сплошная челюсть, а плоский нос, крошечные глазки и мохнатые ушки – все в придачу к ней.
Увидев Дыскина, ящер коротко моргнул и попытался захлопнуть перед нами дверь, но не на того напал. Валя уже шагнул вперед, за порог, напирая сразу грудью и коробкой. Я держался вплотную за ним.
– Ты что же, Сипягин, не рад гостям? – громко спросил Дыскин, и я догадался, что хозяин, видимо, глуховат.
– Рад, рад, – пробормотал Сипягин, отодвигаясь. – Тебе попробуй не обрадуйся.
Он ухмыльнулся, и я увидел, что челюсть у него сплошь стальная.
Мы прошли в комнату, и я с интересом огляделся в ней. Здесь повсюду лежали и висели ковры: на полу, на стенах, на диване. Два полированных серванта были плотно забиты разнообразным хрусталем и удивительно безвкусным фарфором – какие-то слоны, футболисты и медведи с баянами. Я глянул на потолок – он оказался без ковра, но зато с хрустальной люстрой. Воздух был затхлый, пахло пылью.
Дыскин тоже огляделся и сказал, почти проорал:
– Все копишь добро? А кому достанется?
– Не тебе, – буркнул карлик, буравя нас настороженными глазками.
– Да слышу, слышу, – донесся до нас далекий недовольный голос. Замок цокнул, и перед нами возникла удивительно неприятная на вид личность. Маленький, меньше Дыскина, тщедушный человечек, над узкими плечами которого на тонкой шее держалась голова ископаемого ящера. Сплошная челюсть, а плоский нос, крошечные глазки и мохнатые ушки – все в придачу к ней.
Увидев Дыскина, ящер коротко моргнул и попытался захлопнуть перед нами дверь, но не на того напал. Валя уже шагнул вперед, за порог, напирая сразу грудью и коробкой. Я держался вплотную за ним.
– Ты что же, Сипягин, не рад гостям? – громко спросил Дыскин, и я догадался, что хозяин, видимо, глуховат.
– Рад, рад, – пробормотал Сипягин, отодвигаясь. – Тебе попробуй не обрадуйся.
Он ухмыльнулся, и я увидел, что челюсть у него сплошь стальная.
Мы прошли в комнату, и я с интересом огляделся в ней. Здесь повсюду лежали и висели ковры: на полу, на стенах, на диване. Два полированных серванта были плотно забиты разнообразным хрусталем и удивительно безвкусным фарфором – какие-то слоны, футболисты и медведи с баянами. Я глянул на потолок – он оказался без ковра, но зато с хрустальной люстрой. Воздух был затхлый, пахло пылью.
Дыскин тоже огляделся и сказал, почти проорал:
– Все копишь добро? А кому достанется?
– Не тебе, – буркнул карлик, буравя нас настороженными глазками.