Нет повести печальнее на свете...   ::   Шах Георгий Хосроевич

– Ну, ну, прочь телячьи нежности, – ворчливо сказал Метью, растроганный этим порывом. – Нам надо сейчас быть твердыми, как скалы, что стоят вокруг вашего домика. Эх, Ром, вот мы и стали мужчинами, прощай, беззаботная юность!

Расставшись с друзьями, Ром поторопился установить телеком.

– Поговори со своими, – предложил он Уле. – Хочешь, я выйду?

– Глупости, у меня нет от тебя секретов.

Она вызвала дом Капулетти, и на экране появилось лицо отца.

– Ула, девочка моя, какое счастье, что я могу видеть тебя.

– Ты постарел, папа.

– Я прекрасно себя чувствую. Как вы там?

– Познакомься с моим мужем.

– Так вы уже поженились!

– Да, папа, я очень тебе благодарна за благословение.

– Добрый вечер, синьор Монтекки. Что я говорю! Добрый вечер, Ром.

– Добрый вечер, синьор Капулетти. Спасибо вам за все, что вы для нас сделали.

– Пустяки, простите нам, старикам, то, что мы по глупости делали вначале. Береги мою Улу, Ром.

– Можешь быть спокоен, па, – ответила за него Ула. – Ром пишет стихи, – сказала она с гордостью.

– А что это такое? – осведомился Капулетти.

– Я тебе объясню при встрече. Это нечто столь же совершенное, как суперисчисление деда. Только достигается оно не числами, а словами.

– Я не сомневался, что избранник моей умницы будет человеком большого таланта. Даже если он агр. – Капулетти смутился, почувствовав, что последняя фраза прозвучала двусмысленно.