Нет повести печальнее на свете...   ::   Шах Георгий Хосроевич

– Должен я понять ваши слова как прекращение контакта?

– Контакт не прекращается, а только откладывается. Когда я наведу на Гермесе должный порядок. Земле будет предложено возобновить его. Разумеется, в определенных рамках. Мы не позволим, чтобы к нам забрасывали с парадного входа то, что выбрасывается на свалку через черный. Включая ваше хваленое искусство, о котором я ничего не знаю и знать не хочу. – Чейз скорчил презрительную мину.

Оказывается, он не только проходимец, но и дурак.

– И вот еще о чем хочу предупредить: я категорически запрещаю вам брать в космолет кого-нибудь из гермеситов.

– У меня не было таких намерений, – слукавил Тропинин.

– Прощайте, синьор легат.

– Еще минутку, синьор Чейз. – Он намеренно не назвал выскочку пышным титулом. – Я строго придерживаюсь принципа не вмешиваться в ваши внутренние события, но настоятельно прошу оставить в покое молодую чету Монтекки и их близких.

– Они понесут должную кару за свое преступление. – Глаза Чейза сузились, губы сложились в лезвие бритвы.

– Но подумайте, как можно назвать преступлением любовь юноши и девушки?

– Не юноши и девушки, а агра и маты.

– И все же советую вам не прибегать к репрессиям. Геноцид в отношении универов вызовет, помимо прочего, резкое осуждение во всем Великом кольце.

– Мне начхать на Великое кольцо! – сказал Первый консул и, повернувшись на каблуках, вышел.

Через пятнадцать минут Тропинин выехал в аэропорт. Космический корабль был готов к взлету.