Песнь Хомейны   ::   Роберсон Дженнифер

Лахлэн волосы развеваются по ветру, взгляд сосредоточен, – улыбнулся властно, лицо его изменилось – он чувствовал бога в себе. Он больше не был арфистом – он стал инструментом в руках Лодхи, его арфой, рождавшей волшебство под пальцами бога.

Тронь его – зазвучит арфа сладкой болью. Тронь ее и он покачнется под порывом ветра.

Я дрогнул. Музыка бежала по моим жилам, смешиваясь с кровью, я чувствовал, что волосы у меня на голове поднимаются дыбом, а душа моя похолодела.

– Лахлэн, – взмолился я, – нет…

Музыка наполнила Зареда, сковала его. Он сидел неподвижно, молча, а музыка обнажала его мысли, делая его воспоминания зримыми…

…Шатер – охряный, янтарный, серый – виден изнутри. В сумраке горит одна свеча, ее отблески пляшут на кольчуге и рукояти меча. Человек стоит молча, склонив рыжеволосую голову. Он не смеет смотреть на госпожу.

Она выходит на свет. На ней коричневое платье, перетянутое желтым поясом.

На запястьях и у горла поблескивает черный шелк, струятся светлые волосы, лицо полно неземной красоты.

Она протягивает руку, не касаясь человека. Он не смотрит на нее. Но, когда ее пальцы движутся, их окружает сияние, сиреневое… нет, пурпурное. Глубокий темный пурпур. Магия Айлини.

Она рисует в воздухе руну. Знак вспыхивает, шипя, тени сплетаются плотнее вокруг него – он брызжет искрами, по нему пробегают язычки пламени. Заред опасливо поднимает голову.

Руна притягивает его взгляд. Мгновение он пытается отвести глаза, но у него явно не хватает сил. Он смотрит только на руну.