Песнь Хомейны   ::   Роберсон Дженнифер

Я хотел подойти к этому человеку, заговорить с ним, но тело не. слушалось меня. А потом я снова услышал арфу, и теперь в ее звуках был вызов, и взгляд Лахлэна стал иным.

– Лахлэн! – крикнул я, но было уже поздно.

Музыка создала перед нами видение Электры. Прекрасное узкое лицо, безупречная кожа, совершенные линии тела. Брови, похожие на крылья ласточки, серые ледяные глаза и рот, сводящий мужчин с ума. Лахлэн показал нам всю ее красоту – а потом отнял ее у этой женщины.

Он сорвал с нее покров плоти. Стянул ее с костей, как рубаху с тела – она осыпалась хлопьями пепла. Я видел на месте глаз пустые глазницы черепа, cкалящиеcя в белоснежной ухмылке зубы, резкую линию нижней челюсти и впалые щеки. На нас смотрел жемчужно поблескивающий голый и гладкий череп.

Никто не пошевелился – не смог. Лахлэн словно сковал нас всех. Музыка остановилась – а с ней и сердце Зареда. Я пошатнулся, но восстановил равновесие и заморгал, пытаясь избавиться от попавшей в глаза пыли, смахнул с лица песчинки – и замер. Я видел в глазах Лахлэна слезы.

Его руки неподвижно лежали на струнах, зеленый камень, вправленный в темное дерево поблескивал тускло и потемнел. А взгляд менестреля был устремлен на Торри.

– Если бы я мог изменить это, я бы так и сделал:

– его голос, лишенный жизни, был полон глухого отчаянья, – Лодхи сотворил меня целителем, а я сейчас отнял жизнь… Но вы, госпожа моя – за то, что он едва не сделал с вами… я не видел другого выхода.