Под колесами - звезды   ::   Евтушенко Алексей

Егор, он же (очень редко) Егор Петрович, он же Егорка, Игорь и даже иногда Гоша и просто Хорунжий, всерьез вознамерился сполна восплакать над своей окончательно погубленной, как он считал, жизнью, и столкнуть его с этого неверного пути не могли ни восхитительная ночь с чудным звездным небом, ни все весенние запахи земли вместе взятые. Тем более что рядом, на чуть влажных досках крыльца, имели место быть уже ополовиненная бутылка водки, граненый стакан, два соленых огурца на щербатом блюдечке и две бутылки пива "Балтика № З", одна из которых была уже на две трети пуста, а вторая смиренно ожидала своей очереди. Сей запас (в холодильнике лежали еще четыре бутылки того же пива и чекушка водки) обеспечивал его обладателю вполне надежный тыл и позволял ему безнаказанно предаваться нетрезвым и самоуничижительным размышлениям.

Жизнь, как уже и было сказано, считалась на данный момент погубленной полностью и безвозвратно.

– Мне тридцать пять лет! – словно какой-нибудь, прости господи, чеховский герой, возвестил трагическим шепотом Егор в черную, пахнущую сиренью пустоту двора. – Ну, пусть почти тридцать пять. А что я в этой жизни сделал и чего я, милостивые государи, достиг? Я вам скажу. – Он не глядя нашарил бутылку и стакан, плеснул водки, выпил и хрипло выдохнул: – Ни-че-го.

Двор безмолвствовал.

Впрочем, надо заметить, что на чеховского героя Егор Петрович Хорунжий не был похож совершенно. Имеется в виду, конечно, типичный интеллигентный чеховский герой, а не те урядники, чиновники всех мастей, фельдшеры, мещане, крестьяне, купцы, помещики и прочие мелкие персонажи, во множестве населяющие прозу Антона Павловича.