Польское Наследство   ::   Романовский Владимир Дмитриевич

— Давно ты в городе этом? — спросила она, обнажая мелковатые, не очень белые зубы.

— Четыре недели.

— Нравится?

— Не так чтобы… Какие-то они здесь…

— Дикие?

— Распущенные.

— А ты во многих городах бывал?

— В Риме был один раз. В Майнце был, в Лейпциге. Вообще-то я хотел бы… посмотреть…

— Ну, ну?

— На богатые города. Знаменитые. Киев, Константинополь. Говорят — красивее Рима.

— Менее запущенные, — объяснила Сорсьер.

— Да. К тому ж я в родстве с киевской знатью.

Этого говорить не следовало, да и какое там родство — отдаленное, семиюродное, через шведов — а через шведов в мире вообще все люди друг другу родственники.

Через некоторое время под словесным руководством Сорсьер Стефан вычерпал специальным черпаком воду из лоханей до половины и подлил горячей из котла — тоже черпаком. И снова залез он в лохань — нежиться. Некоторое время спустя, следуя инструкциям Сорсьер, он извлек из одного из сундуков в углу две белоснежные льняные простыни. Сорсьер, нисколько его не стесняясь, стащила мокрую рубаху через голову и завернулась в простыню. Во вторую простыню Стефан не очень умело завернулся сам. Переместясь в спальню, Сорсьер не суетясь забралась в ложе, простыню бросила на пол, и посмотрела на Стефана.

— Иди ко мне, чего зря стоять, ноги замерзнут.

Будничный, совершенно непохотливый ее тон привел Стефана в величайшее возбуждение.