Марафонец   ::   Голдман Уильям

– Нас сформировали, когда расщелины стали чуть шире. Сразу после событий в заливе Свиней [11] . Так вот, когда пропасть между тем, что ФБР может квалифицированно сделать, и тем, что Секретная служба, скажем, может вытерпеть, становится шире, обычно вступаем в дело мы.

– Кто – вы?

– Вот это определить очень трудно. Я – выпускник Дармута. Стипендиат, а от всех этих кличек и паролей завыть можно. Мы – это Отдел. И все. Заглавная буква О.

– Чем вы занимаетесь?

– Оперативной работой. Я сам был оперативником, пока меня не повысили до контролера, а если я проживу достаточно долго и не буду бестолковым, то у меня есть много шансов на выигрыш. Найти убийцу твоего брата – дело моей чести. Он был оперативником, когда погиб.

– Какую оперативную работу он выполнял?

– Всякую, какая была необходима.

– Довольно неопределенно.

– Совершенно верно.

– Что вы имеете в виду, говоря «всякую»? Вы ведь не имеете в виду что-нибудь плохое?

– Разве не примитивно для историка рассматривать современную политическую борьбу за высшую власть таким образом? «Хорошие поступки. Плохие поступки. Злодеи».

– Он никогда бы и мухи не обидел. Я в этом уверен. А вам поверить не могу.

– Ты знаешь, кто такой был Сцилла?

– Естественно, но Сцилла был не «кто», а «что», – огромная скала недалеко от побережья Италии.

– Сцилла – это была кличка твоего брата.

Бэйб потряс головой. Ему хотелось на свежий воздух.