Река Богов   ::   Макдональд Йен

Но Наджья уже успела забыть, что на лакированном кофейном столике под стопками отцовских дипломов, сертификатов, свидетельств о его членстве в различных научных обществах лежит кусочек черного бархата величиной с книжку-раскраску. На бархате, словно маленькие звездочки, кажущиеся такими ослепительно яркими в свете настольной лампы – Наджья не может понять, каким образом ей удалось это забыть, – рассыпаны алмазы.

Грани алмазов раскрывают ее, несут вперед во времени, словно осколок стекла в калейдоскопе.

Зима… Абрикосовые деревья стоят голые. Нанесенный ветром сухой снег, острый, как гравий, лежит у белой стены, забрызганной водой. Горы кажутся настолько близкими, что от них исходит почти физически ощутимый холод. Наджья помнит, что их дом был последним в квартале. У ворот улица заканчивалась, и дальше до самых предгорий тянулась пустошь. За стеной была пустыня. Последний дом Кабула. В любое время года ветер выл посреди большой равнины, подбрасывая в воздух все, что попадалось ему на пути. Наджья не помнит ни одного абрикоса с тех деревьев, что росли в саду…

Она стоит в зимнем пальто с меховым капюшоном, в теплых сапогах и варежках на резинке. Прошлой ночью Наджья услышала шум в саду, выглянула в окно, но шум исходил не от солдат и не от «плохих» студентов, а от отца, копавшегося в земле среди фруктовых деревьев. И вот она стоит на небольшой горке свежевырытой земли с садовым совком в руке. Отец сейчас в больнице, помогает женщинам рожать детей.