Ртуть   ::   Стивенсон Нил

– В последние недели я неоднократно навещал епископа Честерского и не видел, чтобы его умственные способности ослабели! Напротив…

– Дабы кому-нибудь не пришла в голову вздорная мысль, будто мы несправедливы к покойному, – проговорил Англси, бросая на Даниеля яростный взгляд, – ответьте, мсье Лефевр: считал ли епископ ослабление умственных способностей приемлемой платой за то, чтобы провести последние несколько месяцев с близкими?

– О, он платил её с охотой, – сказал аптекарь.

– Вероятно, потому-то в последнее время он так мало сделал на ниве натурфилософии, – произнёс Комсток.

– Да, и вот почему стоит оставить без внимания его последние…

– Просчёты?

– Поползновения?

– Опрометчивые вылазки в низменную область политики…

– Его ум ослабел… сердце оставалось, как всегда, чистым… он искал утешения в прекраснодушных жестах.

Этих отравленных панегириков Даниель не снёс – через мгновение он был уже в саду Ганфлит-хауса перед белой мраморной нимфой, которую бесконечно тошнило в прудик струёй чистой воды. Роджер Комсток вышел следом.

Всюду стояли мраморные скамьи, но Даниель не мог сидеть. Его душила ярость. Даниель не был особенно подвержен этой страсти, однако сейчас понимал, почему греки считали фурий своего рода быстрокрылыми ангелами с бичами и факелами, которые вырываются из Эреба и доводят смертных до умоисступления. Роджер, глядя, как мечется Даниель, легко бы поверил, что того хлещут невидимыми бичами, а лицо его опалено факелами.

– О, мне бы меч! – вскричал Даниель.