Ржавое зарево   ::   Чешко Федор

Да и среди самих урманов, вопреки рассказываемым про них жутким по-брехенькам, довольно-таки редки любители «красного орла» и прочих удалых изощрений.

Но тут Мечнику припомнились стрелы, оставляющие в небесной голубизне дорожки смрадного чада, горестно-недоуменные лица сородичей, возмущенные крики мокшан: «Нешто так льзя?!» — и неторопливые дымы, вспухающие из-за огорожи мордовского града… Конечно, это вроде бы не то, в чем походя обвиноватил Мечника Кудеслава вздорный старик, но… Но возмущенная отповедь почему-то так и присохла к языку вятича.

И вообще, злоститься на старика глупо — куда уместнее его пожалеть.

Все-таки чрезмерная мудрость людскому разуму дается не просто. Утомляется от нее разум. Увечится. Вот несчастный Корочун и того… этого… Заговаривается даже. Нынче имя какое-то мунгальское помянул, ночью и того чище… Ин-тер-тру… тпру… тьфу! Кстати, премудрый волхв Белоконь, бывало, тоже… Как бишь он сказанул однажды — изверг рода человеческого? Это что же, все человеки мыслятся ему идущими от единого корня? И вятичи, и мордва, и персы, и урманы, и остальные языки? М-да… Видать, все премудрые волхвы это… то… одинаковы.

— Ну уж это ты врешь! — сказал Корочун и, оступившись, повис на Мечниковом рукаве.

…Рассказ про «зачем да куда» оказался для Мечника гораздо интереснее, чем ожидалось. Не столько даже «зачем», сколько «куда».