Ржавое зарево   ::   Чешко Федор

— Не пугайтесь, — Векша заговорила бесцветно и торопливо, будто бы не от себя, а повторяя для всех чьи-то ей одной слышимые трудноразборчивые слова. — Эта пакость сама по себе не страшная. Это не выворотень… ЭТОМУ вменено лишь видеть да слышать… То же самое видит да слышит один из Борисветовых… — Она вновь покосилась на Мысь, и тут же словно бы что-то отпустило… верней — опять впустило в Векшин голос усталость и горечь. — А еще вскорости через эту вот пакость какой-нибудь там выворотень-людодлак подменил бы твой ум своим (труд невелик: подменять-то почитай что нечего). И может статься, ты бы всех нас сонными перерезала. Или выкрала бы Кудеславов меч, потому как без этого меча с нездешними не совладать. Глядите!

Векша ткнула ржавый комок острием своего ножа, изо всех сил надавила на рукоять… Медленно-медленно тонкий когтеподобный клинок вошел в то, что недавно было волосами Мыси. Вошел чуток и будто прирос: даже Кудеславу не удалось выдернуть его обратно.

— Вот так, — хмуро сказала вятичева жена. — Потому Огнелюб и наложил на свой подарок знаки-заклятья доброго пути туда и вспять. А ты… — Векша повернулась к Жеженю, — как тебе, наказанье ты мое, мнится: к чему б это Борисветовым вздумалось оживлять твой златой истуканчик? Ась? По доброте? А выкуси! Прилепить к тебе свои глаза, уши да руки — вот их доб-ро-та… И не только к тебе. Однако же тут у них вышла махонькая промашечка: оживленное удалось норовистым. Несчастливая любовь — она, знаешь ли, способна порушить самое могутное ведовство.