Ржавое зарево   ::   Чешко Федор

Награда… Помнить… В том и загвоздка, что по-настоящему, не как с чужих маловнятных россказней, помнится уже только…

Только…

…Лес, недоеденный когдатошним пожаром, — толпа двуохватных стоячих трупов; бурые пряди мха виснут с культеподобных угольных сучьев; мучительно, но вместе с тем же как бы и радуясь труднопостижимым своим мучениям, щерится ввысь, в воспаленность болезненного заката грубое деревянное идолище — то ли конь, то ли собака, то ли боги знают что еще; иззубренный кремневый нож нависает над шеей привязанного к алтарю черного жеребенка… И голос — то ли стонущий, то ли поющий:

Жизнь, нежиль… Тонка межа.

И смерть, и роды — мученье.

Одно движенье ножа

Врезает в гибель рожденье.

Горячий багряный свет

На полосу мрака брызнет —

И черное выпьет цвет,

И нежиль напьется жизни.

Пускай остреный кремень

Плоть смертной мукою гложет,

Пусть тень перельется в тень

Того, кто прийти не может,

Но может на миг вдохнуть

В рожденные смертью жилы

Ничтожную долю-чуть

Своей всемогущей силы.

И гнедая тень вороного жеребенка, грязно-рыжее порождение мрака и крови обретает немыслимую для тени объемность, норовит отлепить себя от земли, приподняться…

И выпущенная вроде бы наобум крашенная ржою стрела, люто взвыв, описывает совершенно немыслимую петлю и вонзается в мох на том самом месте, где лишь долю мига назад лежал ты…

…А потом, позже, через десятки дней пути и через просто десятки десятков дней — слова мудрого дряхлеца, хранившего потаенное капище потаенного бога.