Самый далёкий берег   ::   Бушков Александр Александрович

Они встретились как раз на полпути, Кирьянов взял у напарника запечатанную пачку, благо у того это была не последняя. Щелкнув зажигалкой, спросил:

— Соломоныч, вы видели? Иные из них определенно тащат с собой какие-то пожитки. Что-то вроде сеток, неизвестно из чего сплетенных, а там у них что-то навалено непонятное…

— И что? — устало пожал плечами маленький носатый Кац.

— Да ничего, — ответил тем же жестом Кирьянов. — Но это определенно пожитки… А звуки слышали?

— Я “щит” включаю.

— Я тоже. Но иногда тянет послушать.

— А зачем, Костя? Какой смысл?

— А без всякого смысла, — сказал Кирьянов. — У них что-то случилось, полное впечатление…

— Вполне может быть. И что, нам легче будет, если мы поймем, что именно? У нас задача и точный приказ…

— Ну да, — сказал Кирьянов. — А если что не так — не наше дело, как говорится, родина велела… — И он немелодично мурлыкал дальше: — Как сладко быть ни в чем не виноватым, солдатом, солдатом…

— Мы все же пожарные скорее, а не солдаты, — сказал Кац. — Не принимайте все так близко к сердцу, душевно вам советую. Я за три года навидался сцен и загадочнее, и, пожалуй что, гораздо печальнее. Вы привыкайте. Это надолго — я имею в виду, служба.

— Она вам нравится?

Кац пожал плечами:

— Я как-то и не задумывался в этом аспекте… Как это служба может нравиться или не нравиться? Коли она — служба? Нужно держать равнение в шеренге…

— А все же?

— Костя, мы все через это прошли, — сказал Кац негромко.