Самый далёкий берег   ::   Бушков Александр Александрович

— У меня на его месте глаза точно на лоб бы полезли, а ему хоть бы хны…”

Ему захотелось зажмуриться от ужаса — очаровательная Аэлита с детской непринужденностью обошла стол, уселась на его краешек рядом с мигающей картой, словно нарисованной в воздухе лучами света, положила ногу на ногу и уставилась на штандарт-полковника с бесстыдным любопытством эскимоса, дитяти природы, впервые в жизни увидевшего трамвай или антилопу в зоопарке.

Зорич бросил на Кирьянова беглый, совершенно бесстрастный взгляд, от которого обер-поручику захотелось провалиться сквозь землю. И ровным голосом осведомился:

— С кем имею честь?

— Значит, это вы тут главный? — спросила Аэлита безмятежно. — А вы красивый мужчина, такой обаятельно-замкнутый, словно на старинной гравюре с этими, как их… кавалергардами, да? И у вас, конечно, какой-то романтичный чин — штаб-тысяцкий, ротмистр… простите, я не сильна в истории, но эти золотые штучки у вас на погонах ведь что-то да обозначают, они совсем не такие, как у моего Кости…

— Совершенно верно, — сказал Зорич и перевел взгляд на Кирьянова. — Костя, не представите ли милую барышню? И не объясните ли, какими судьбами…

— Это… это Аэлита, — еле выговорил Кирьянов, чувствуя, что от жгучей неловкости, неправильности ситуации покраснел весь, от макушки до пяток, и от него можно прикуривать в любом месте.

— Совершенно верно, — сказала Аэлита, чье нереально изящное бедро коснулось светящейся карты, отчего та отчаянно замигала, изменив оттенки. — Аэлита фойл Гламертен, восьмая маркиза Денури, младшая графиня ан-Ретагон.

— Ах, вот как… — непринужденно сказал Зорич.