JК
Самый далёкий берег :: Бушков Александр Александрович
Страница: 339 из 373Им не было конца, от этого безостановочного напора становилось жутко, и волосы поневоле вставали дыбом, тело и сознание холодели в смертной тоске, но Кирьянов не снимал палец со спуска, понимая, что в этом единственное спасение, и ствол казался раскалившимся, хотя такого никак не могло быть…
Сиреневая пелена встала стеной меж ним и окутанным паром скопищем тварей, что-то огромное заслонило солнце.
— Прекратить огонь, кому говорю!
Только теперь до него дошло, что команда звучит уже не в первый раз, но остальные, как и он, ее в первый момент пропустили мимо ушей… И с превеликим трудом оторвал палец от спуска.
Почти над головой, почти задевая серебристым брюхом, бесшумно и плавно прошел огромный аппарат — остроносый, обтекаемый, весь в каких-то сверкающих шипах и круглых решетках странного рисунка. Зависнув впереди, над озером, он весь окутался сиреневым сиянием, пролившимся с него на землю, как густой ливень.
Следом, правее и левее, величественно и грозно проплыли еще два, форменные систер-шипы, вся тройка методично и безостановочно поливала твердь земную убийственным сиянием.
Кто-то громко застонал рядом, как от зубной боли. Пелена тумана понемногу рассеивалась, разрываясь на тяжелые клочья, испарявшиеся, таявшие, расползавшиеся.
Сиреневая пелена встала стеной меж ним и окутанным паром скопищем тварей, что-то огромное заслонило солнце.
— Прекратить огонь, кому говорю!
Только теперь до него дошло, что команда звучит уже не в первый раз, но остальные, как и он, ее в первый момент пропустили мимо ушей… И с превеликим трудом оторвал палец от спуска.
Почти над головой, почти задевая серебристым брюхом, бесшумно и плавно прошел огромный аппарат — остроносый, обтекаемый, весь в каких-то сверкающих шипах и круглых решетках странного рисунка. Зависнув впереди, над озером, он весь окутался сиреневым сиянием, пролившимся с него на землю, как густой ливень.
Следом, правее и левее, величественно и грозно проплыли еще два, форменные систер-шипы, вся тройка методично и безостановочно поливала твердь земную убийственным сиянием.
Кто-то громко застонал рядом, как от зубной боли. Пелена тумана понемногу рассеивалась, разрываясь на тяжелые клочья, испарявшиеся, таявшие, расползавшиеся.