JК
Умереть и воскреснуть, или Последний и-чу :: Смирнов Леонид Эллиевич
Страница: 448 из 574Я почувствовал в клюве вкус пыли и еще – вкус застарелоговяленого мяса. Мумия вздрогнула, как будто ощутив боль, вздрогнул и я: мне показалось, что она оживает.
«Сколько еды пропадает впустую», – сказал мой ноющий от голода желудок.
«Нехорошо питаться людьми – даже мертвыми, – ответил я ему. – К тому же этот старичок не первой свежести».
«Ничего, сойдет, – упрямо возразил желудок. – Я все переварю – я такой…»
Я чувствовал, что птичий желудок намного сильнее моего человеческого «я» и рано или поздно меня дожмет. Я подчинюсь диктату и начну склевывать мумию кусочек за кусочком.
Настя очутилась совсем рядом, обошла статую кругом, словно примериваясь, и тоже клюнула ее в макушку. Я едва успел повторить заклинание обращения. Пожалуй, из одного лишь упрямства я пытался превратить мумию человека в высохший труп шакала. А как еще избежать постыдного людоедства?..
Мумия снова вздрогнула, но в шакала не превратилась. Настя проглотила отщипнутый кусочек скальпа и замотала головой, задирая клюв, будто мертвечина застряла у нее в горле.
– Курлык, – наконец сказала моя жена и, быстро-быстро переступая куриными лапами на горячем камне, потешно взмахивала засиявшими в лучах солнца крыльями.
Золотой шар висел над гребнем хребта, расстреливая ослепительными лучами мою голову. Горный склон и зев пещеры расплывались у меня в глазах. Предзакатное солнышко несомненно пыталось вышибить из моей башки остатки человеческого разума.
«Сколько еды пропадает впустую», – сказал мой ноющий от голода желудок.
«Нехорошо питаться людьми – даже мертвыми, – ответил я ему. – К тому же этот старичок не первой свежести».
«Ничего, сойдет, – упрямо возразил желудок. – Я все переварю – я такой…»
Я чувствовал, что птичий желудок намного сильнее моего человеческого «я» и рано или поздно меня дожмет. Я подчинюсь диктату и начну склевывать мумию кусочек за кусочком.
Настя очутилась совсем рядом, обошла статую кругом, словно примериваясь, и тоже клюнула ее в макушку. Я едва успел повторить заклинание обращения. Пожалуй, из одного лишь упрямства я пытался превратить мумию человека в высохший труп шакала. А как еще избежать постыдного людоедства?..
Мумия снова вздрогнула, но в шакала не превратилась. Настя проглотила отщипнутый кусочек скальпа и замотала головой, задирая клюв, будто мертвечина застряла у нее в горле.
– Курлык, – наконец сказала моя жена и, быстро-быстро переступая куриными лапами на горячем камне, потешно взмахивала засиявшими в лучах солнца крыльями.
Золотой шар висел над гребнем хребта, расстреливая ослепительными лучами мою голову. Горный склон и зев пещеры расплывались у меня в глазах. Предзакатное солнышко несомненно пыталось вышибить из моей башки остатки человеческого разума.