Облава   ::   Хомченко Василий Фёдорович

— Значит, что же выходит, — начал он, — вот-вот кончится война, вернутся домой бойцы, честно проливавшие свою кровь за советскую власть, и выйдут из лесу дезертиры. И будут рядом жить и наравне получать от советской власти все, что нами завоёвано? Да?

— Не совсем. С дезертирами будут разбираться местные Советы… Знаете что, — сказал Усов тихим, усталым голосом, — оставьте меня, хватит говорильни. Пожалуйста.

Все притихли. Кое-кто вышел из кабинета — послушался, но большинство осталось. Тему разговора сменили, о бандитах — ни слова. Зейдин, который только сегодня вернулся из Костюковичей, рассказывал, как там в милиции уничтожали вещественное доказательство — самогон.

— Понимаете, понятых посадили у двери. Дежурный милиционер берет корчагу с самогоном и выливает за окно. Порядок? Как бы не так. Под окном сидит второй милиционер, с ведром, куда дежурный и льёт самогон.

Посмеялись. И Усов улыбнулся.

— А что слышно о московских уполномоченных? — спросил у Усова Зорин, самый старший среди присутствующих.

— Это о каких? — не понял тот.

— Что церкви проверяют.

— Спросите у Сапежки. Товарищ Сапежка, ответьте людям.

— Я же вам сегодня уже докладывал, — сказал Сапежка. — Московские товарищи делают то, для чего сюда и посланы. Выявляют в церкви ценности — художественные и исторические. На сходах с докладами выступают.

— А вы с ними встречались? — интересовался Зорин. — Документы проверяли?

— Я докладывал об этом. Видел товарища Сорокина в Захаричах.