Облава   ::   Хомченко Василий Фёдорович

Перестукивались колёса, гремел и ходил ходуном вагон,свистал в дырах и разбитых окнах ветер, проносились мимо перелески, речушки, поля. Такие тут места — леса не было ни с той, ни с другой стороны. Иванчиков пытался вспомнить, подсчитать в памяти, сколько станций осталось до Гомеля и на какой из них могут, получив его телеграмму, сесть чекисты. Решил на каждой станции и на разъездах выходить из вагона или стоять на ступеньках, чтобы видеть, кто садится, и чтобы с перрона можно было увидеть его. Многих здешних чекистов он знал, многие знали и его.

«Вот бы мне в помощь человек четырех, — думал Иванчиков, — мы бы их тут и взяли, в вагоне, тёпленькими. Тёпленькими», — повторял он излюбленное словцо своего начальника, месяц назад убитого в бою. В предчувствии опасной операции Иванчиков пребывал в том особом состоянии, когда не терпится ринуться с головою в бой, навстречу опасности, когда веришь только в свою победу и не веришь, не принимаешь в расчёт того, что и сам можешь быть побеждён. В бою — а он уже повоевал с поляками и с бандитами — первыми поднимаются в атаку самые молодые. Он тоже был молод, не перевалило ещё за двадцать, и тоже первым бросался в атаку, получал за это и благодарности, и нагоняи. Однажды пошёл один с винтовкой на пулемёт в чистом поле, взял двух пулемётчиков-легионеров в плен. Тогда ему несказанно повезло: в пулемёте заело ленту.

Подъезжали к следующей станции. Медленнее застучали колёса, лязгнули буфера, поезд начал притормаживать.