JК
Облава :: Хомченко Василий Фёдорович
Страница: 98 из 202Били Булыгу, несомненно, и ногами, и прикладами.
А немного погодя услыхали и женский вопль, крики, несколько выстрелов. Совсем близко на высоких нотах забилось причитание, долгое, как по покойнику. Заверещал поросёнок — это группа бандитов приволокла его во двор сельсовета. Бандиты пьяно гоготали, гармонист опять взялся за гармошку, захлипал, и под это его хлипанье затопотали, засвистели. Веселились, пробовали петь, а точнее — драли глотки. Шла в разгул, отпускала тормоза бандитская вольница…
«А что сейчас делает Шилин? — подумал Сорокин. — Банда-то его вон как разошлась. Пусть гуляют, пусть пьют, может, наши из уезда подоспеют…»
«Ларик, Ларик… Патриот России… Разве мог я тогда, во время тех каникул на Волге, даже подумать, что тот пижонистый корнет, рафинированный, изысканный барчук возглавит банду?! И какую банду! И он сам будет решать, убить тебя или оставить в живых». Не было ничего странного в том, что Шилин не признал и не принял революцию и советскую власть — они отняли у него все. Не удивился бы Сорокин, если б услышал, что Шилин эмигрировал или пошёл в белую армию — бывший офицер воюет за свои утраченные привилегии, хочет вернуть старые порядки. Но встать во главе банды, большинство в которой заурядные уголовники — убийцы, грабители, дезертиры, — нет, это не укладывалось в голове.
А немного погодя услыхали и женский вопль, крики, несколько выстрелов. Совсем близко на высоких нотах забилось причитание, долгое, как по покойнику. Заверещал поросёнок — это группа бандитов приволокла его во двор сельсовета. Бандиты пьяно гоготали, гармонист опять взялся за гармошку, захлипал, и под это его хлипанье затопотали, засвистели. Веселились, пробовали петь, а точнее — драли глотки. Шла в разгул, отпускала тормоза бандитская вольница…
«А что сейчас делает Шилин? — подумал Сорокин. — Банда-то его вон как разошлась. Пусть гуляют, пусть пьют, может, наши из уезда подоспеют…»
«Ларик, Ларик… Патриот России… Разве мог я тогда, во время тех каникул на Волге, даже подумать, что тот пижонистый корнет, рафинированный, изысканный барчук возглавит банду?! И какую банду! И он сам будет решать, убить тебя или оставить в живых». Не было ничего странного в том, что Шилин не признал и не принял революцию и советскую власть — они отняли у него все. Не удивился бы Сорокин, если б услышал, что Шилин эмигрировал или пошёл в белую армию — бывший офицер воюет за свои утраченные привилегии, хочет вернуть старые порядки. Но встать во главе банды, большинство в которой заурядные уголовники — убийцы, грабители, дезертиры, — нет, это не укладывалось в голове.