Жрецы   ::   Олди Генри Лайон

Десятнику уже хорошо видны напрягшиеся под сумасшедшей тяжестью плечи, бугристые руки, ладонями упирающиеся в потертую медь, подобравшийся живот, весь в жесткой черной поросли - но лица человека, несущего засов, ему не видно.

Только макушку; только курчавые, изрядно тронутые сединой волосы.

- Это... это один из ваших? - глупо моргая, десятник пятится к фракийцу.

- Из наших, из наших, - соглашается тот, с откровенной завистью глядя на несущего засов человека. - Вот веришь, приятель: и ростом мы с ним вровень, и в плечах я чуть ли не пошире буду, и если я не сын Зевса, то уж во всяком случае внук [по отцу, благочестивому Эаку, Теламон - внук Зевса; по матери Эндеиде - внук кентавра Хирона] - а так не могу! По ступеням, с этой дурой на загривке... нет, не могу!

- Будет прибедняться, Теламон, - рокочет из-под засова; и уже к десятнику: - Жить хочешь?

- Хочу, - подумав, честно отвечает десятник.

- Тогда отойди в сторонку и крикни своим, чтоб не дергались и не стреляли больше. Понял? Теламон, проследи...

Надежный утес фракийца придвигается, оказывается совсем рядом, короткий меч десятника сам собой покидает ножны и, ожив, плашмя шлепает бывшего хозяина по ягодицам.

- Пошли? - весело спрашивает Теламон, и тут дикий грохот заставляет обоих подпрыгнуть на месте.

Человек, только что сбросивший засов на ту сторону стены, поворачивается - и десятник узнает его.

Они уже виделись: в Ойхаллии, у Эврита.

Три года назад.