Жрецы   ::   Олди Генри Лайон

Знаешь, что я услышал там, наверху?

И Лукавый затянул нарочито тоненьким голоском:

Тот лишь достоин хвалы, кто за бокалом вина

То, что запомнил, расскажет, стремясь к благородному в сердце,

Вместо нелепой брехни, выдумок прежних людей,

Будто боролись с богами титаны, гиганты, кентавры...

- Выдумок прежних людей, - задумчиво повторил Владыка. - Мы становимся выдумкой, Лукавый.

- Если бы только выдумкой, Владыка! - с горечью в голосе произнес Гермий. - Мало того, что мерзавец Ксенофан, автор этих паскудных строк, даже не думает скрывать своего имени - в "Одиссее", которую поют рапсоды в каждом городе, слова "свинопас богоравный" повторяются восемнадцать раз! Восемнадцать раз, дядя, - и люди смеются...

- ...и люди смеются, - эхом отозвался Аид. - Да, смех - страшное оружие. Пострашней молний или отравленных стрел... похоже, мы действительно поторопились. Убрав Мусорщиков и их потомков, мы убрали таившуюся в них опасность, но и разрушили мост между собой и людьми. Ты помнишь, Гермий, на какие ухищрения нам пришлось идти, чтобы собрать детей Мусорщиков под Троей? Те силы, которые мы потратили на это, были достойны лучшего применения... Но и тогда нам приходилось постоянно направлять ход событий, в результате чего были ранены Арей и Афродита - люди уже не боялись нас! Возможно, потому что мы боялись их.

- Помню, дядя. А также помню, как Посейдон с Мачехой потом ловили и добивали поодиночке уцелевших. И добили. Всех.

Гермий помолчал и процедил сквозь зубы:

- Только Одиссея я им так и не отдал!

- Ну и где он сейчас? - вяло поинтересовался Аид. - И где, кстати, обретается Амфитрион?

- Не знаю. Они больше не верят никому из Семьи. Даже мне. И предпочли скрыться, затеряться среди людей...