JК
Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга I :: Штерн Борис Гедальевич
Страница: 240 из 356Обмахивайся, создавай ветер!
Считаем так: в стандартной банковской пачке – сто купюр. Сто умножаем на сто – получаем десять тысяч. Не хотите ли видеть: десять тысяч рублей за пазухой – это нам, как два пальца об асфальт.
Но все эти вычисления Гайдамака произвел потом, а тогда, 29 февраля, от вида тех длинных рублей он вдруг охрип и позорно заговорил в рифму:
– Тонна угля стоит три рубля, – сказал Гайдамака. – Это ты много даешь, ядрена вошь!
– Это не много, командир, – ответил Скворцов, застегивая свои сто одежек в обратном порядке. – Это очень мало… за хорошее отношение… к человеку. Это чтобы вам… теплее было.
О чужом тепле этот хрен с бугра, значит, тоже заботился… Наконец Гайдамака нашелся с ответом:
– Хорошо. Я оприходую эти деньги за уголь в своей бухгалтерии.
– У Элеоноры Кустодиевны? – с подтекстом ухмыльнулся Скворцов.
– Ты с ней знаком?
– Достойная женщина.
Похвалил. Удостоил. Все, все знают в Гуляе…
Скворцов еще долго пятился, кланялся, извинялся, называл Гайдамаку «командиром», поправлял очки, наконец-то ушел.
А Гайдамака хотел было сдать те шальные три сторублевки в Элкину бухгалтерию – был такой краткосрочный порыв души. Но, во-первых, не хотелось отдавать, и, во-вторых, Элка подозрительно спросит:
«Где взял, Сашко?»
Что ей отвечать?
Где взял, где взял… Уголь налево загнал, а деньги – вот, сдаю в бухгалтерию?
Не поймет Элка.
Считаем так: в стандартной банковской пачке – сто купюр. Сто умножаем на сто – получаем десять тысяч. Не хотите ли видеть: десять тысяч рублей за пазухой – это нам, как два пальца об асфальт.
Но все эти вычисления Гайдамака произвел потом, а тогда, 29 февраля, от вида тех длинных рублей он вдруг охрип и позорно заговорил в рифму:
– Тонна угля стоит три рубля, – сказал Гайдамака. – Это ты много даешь, ядрена вошь!
– Это не много, командир, – ответил Скворцов, застегивая свои сто одежек в обратном порядке. – Это очень мало… за хорошее отношение… к человеку. Это чтобы вам… теплее было.
О чужом тепле этот хрен с бугра, значит, тоже заботился… Наконец Гайдамака нашелся с ответом:
– Хорошо. Я оприходую эти деньги за уголь в своей бухгалтерии.
– У Элеоноры Кустодиевны? – с подтекстом ухмыльнулся Скворцов.
– Ты с ней знаком?
– Достойная женщина.
Похвалил. Удостоил. Все, все знают в Гуляе…
Скворцов еще долго пятился, кланялся, извинялся, называл Гайдамаку «командиром», поправлял очки, наконец-то ушел.
А Гайдамака хотел было сдать те шальные три сторублевки в Элкину бухгалтерию – был такой краткосрочный порыв души. Но, во-первых, не хотелось отдавать, и, во-вторых, Элка подозрительно спросит:
«Где взял, Сашко?»
Что ей отвечать?
Где взял, где взял… Уголь налево загнал, а деньги – вот, сдаю в бухгалтерию?
Не поймет Элка.