JК
Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга I :: Штерн Борис Гедальевич
Страница: 250 из 356Под конец допроса, смекнув, что их, как пострадавших от царских сатрапов, пока не собираются отправлять в штаб Духонина, музыкальные фабриканты предложили губчека свои услуги: пусть ЧК выдаст им золотые рубли и отправит их в Палермо в служебную загранкомандировку для приобретения показательного механического революционного рояля, а уж его производство они наладят в Южно-Российске в плановом количестве. Из этой попытки невезучих Бандуренки и Шафаревича прихватить золотой запас, удрать в Италию и запросить там политического убежища ничего не вышло – чекист Деревяга страшно закричал:
– Гэть! Кыш!
И компаньоны удрали, как зайцы.
Арестованы они были только в начале индустриализации следователем Гробштейпом (или Гробшильдом – в «Деле» неразборчиво). Бандуренку он посадил за участие в украинско-сионистском музыкальном заговоре, а Шафаревича – наоборот, в сионистско-украинском. Приплел им и Бронштейна, и Троцкого, и всякую чепуху, – такие уж были нравы в той реальности, время было такое. Посадил их Гробшильд-Гробштейн в разные камеры, по они начали перестукиваться. Тогда он рассадил их в разные концы коридора, чтоб друг без друга жить не смогли. Так все и вышло, по Гробшильду. А чекист Деревяга в их смерти не виноват, он и сам пострадал по тому же «Делу» – как, впрочем, и следователь Гробштейн и многие-многие другие с неразборчивыми фамилиями и почерками.
КОНЕЦ 3-Й ЧАСТИ
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. БАНЗАЙ!
Мои собственные ощущения читателя говорят мне, что самое обременительное и тяжкое в книге – это общая идея. Ее нужно всячески вытравлять, если только не хочешь стать ее бессловесным рабом.
Л. Шестов. «Апофеоз беспочвенности»
ГЛАВА 1.
– Гэть! Кыш!
И компаньоны удрали, как зайцы.
Арестованы они были только в начале индустриализации следователем Гробштейпом (или Гробшильдом – в «Деле» неразборчиво). Бандуренку он посадил за участие в украинско-сионистском музыкальном заговоре, а Шафаревича – наоборот, в сионистско-украинском. Приплел им и Бронштейна, и Троцкого, и всякую чепуху, – такие уж были нравы в той реальности, время было такое. Посадил их Гробшильд-Гробштейн в разные камеры, по они начали перестукиваться. Тогда он рассадил их в разные концы коридора, чтоб друг без друга жить не смогли. Так все и вышло, по Гробшильду. А чекист Деревяга в их смерти не виноват, он и сам пострадал по тому же «Делу» – как, впрочем, и следователь Гробштейн и многие-многие другие с неразборчивыми фамилиями и почерками.
КОНЕЦ 3-Й ЧАСТИ
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. БАНЗАЙ!
Мои собственные ощущения читателя говорят мне, что самое обременительное и тяжкое в книге – это общая идея. Ее нужно всячески вытравлять, если только не хочешь стать ее бессловесным рабом.
Л. Шестов. «Апофеоз беспочвенности»
ГЛАВА 1.