Парнас дыбом   ::   Паперная Эстер Соломоновна

Ведь что написано пером,

Карандашом хотя бы,

Не вырубишь и топором,

И будут плакать бабы.

И Доротеин горький крик

Пронзает сердце, душу:

«Куда исчез, куда ты сник,

Мой милый Веверлюша!

Зачем же я тебя ждала,

Мой плаватель, мой смелый!

Зачем...» Но тут же умерла,

Точней — окаменела.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

С тех пор прошло немало лет,

И стала жизнь светлее,

Но все торчит ее скелет

И ноги Веверлея.

1949 г. (А. Финкель)

Владимир Луговской

ОТРЫВОК ИЗ ПОЭМЫ



...На горизонте,

Где, как меня учили в раннем детстве,

Косматый дед в мохнатой волчьей шубе

(Куда любил я зарываться носом,

Вдыхая запах рыси и енота

И всякого еще пушного зверя)

И бабушка в ротонде лисьей круглой,

Так вот — где небо сходится с землею,

Есть озеро, вернее, пруд глубокий.

На дне его ключи взрывают воду.

Там золотисто пахнет светлой рыбой

(Не жареной, заметьте, а живою).

Туда в горячий августовский полдень

Шел Веверлей купаться. Не умел он

Ни брассом плавать, не умел и кролем,

И даже, извините, по-собачьи.

Дает ему с собою Доротея,

Жена его, два пузыря в подмогу,

Два пузыря надежных, тонкостенных

И голубых и выпуклых, как небо,

Снаружи выпуклых, а изнутри — напротив.

Он лег на бережок и, глядя в небо,

Задумался над мировым порядком...