Гнев Диониса   ::   Нагродская Евдокия

Иначе отчего же иногда на лице его отражается такая скорбь?

Я ему благодарна, я ему обязана вечной благодарностью! В самые трудные минуты он поддержал меня своей нравственной силой, своим тактом и даже своей лаской.

Я ему обязана, что не разбила голову о стену, когда у меня отняли моего ребенка!..

Этот несносный поезд ползет, как черепаха!

Если я виновата перед Старком, то он мне отплатил.

О, как жестоко отплатил!

Все эти четыре года он продолжает, иногда бессознательно, мучить меня, но то, что я испытала в течение нескольких дней после рождения моего Лулу, — это не сравнится ни с чем.

Я умоляла, чтобы ребенка взяли скорей, сейчас же после его рождения, иначе мне казалась невозможной разлука с ним, а Старк заставил меня кормить моего крошку.

Я могла видеть ребенка только в эти минуты, а как только он засыпал, Старк уносил его.

Пока я кормила, Старк сидел около, не сказав мне за все это время ни единого слова.

Похудевший, с темной тенью под огромными горящими глазами, он казался мне и страшным, и чужим.

Он был так же красив, но какой-то другой красотой.

Я кормила моего ребенка со страхом. Не убиваю ли я его этим молоком?

Я молила, просила, но Латчинов, который все время старался нас обоих успокоить, ничего не мог поделать со Старком.

— Она должна кормить свое дитя. Он должен знать, что мать выкормила его, — упрямо твердил тот.

Наконец с помощью доктора, настращавшего Старка, что ребенок может заболеть, Латчинову удалось избавить меня от этих пыток.

Дня через четыре приехала кормилица, и Старк увез ребенка.