Искушение богини   ::   Гейдж Паулина

Он опустил ее на подушки, лаская податливую бархатистую плоть и чувствуя себя до боли счастливым, забыв о ее божественности, ее царственности, обо всем, кроме того, что перед ним его истинная жена, подруга его дней, читающая его мысли, та, которая ждет его и хочет быть вечно с ним одним. Он вошел в нее медленно, сдерживая себя, не сводя глаз с ее лица, наблюдая, как ее прекрасные черты расслабляются в экстазе. Потом они лежали рядом, горячий ветер обвевал их мокрые тела, ее голова на его плече, как на подушке, его руки сомкнулись вокруг нее. Они, улыбаясь, думали о грядущих днях и ночах, наполненных новым светом.

– Понять не могу, чего я так долго ждала, – сказала она. Сенмут рассмеялся, усталый и довольный.

– Время было неподходящее, ваше величество, – ответил он. Она постучала его по груди острым ногтем.

– Прошу тебя, Сенмут, любимый, когда мы одни, не называй меня ни величеством, ни даже Хатшепсу. Зови меня Хатшепсут, в твоих объятиях я не первый среди могущественных и почитаемых благородных людей царства, а всего лишь первая среди благородных женщин.

Он усмехнулся.

– Единственная из женщин, – сказал он. – Ты всегда была единственной.

– А как же Та-кха'ет?

Он повернул голову, но так и не смог разглядеть, что за выражение лица прятала она за спутанными волосами.

– Та-кха'ет как мягкая желтая луна урожая, к которой я прихожу спокойно, – сказал он. – А ты как огненное испепеляющее солнце летнего полдня. Разве я могу вернуться в объятия Та-кха'ет с такими ожогами?

– Но ведь ты не отошлешь ее от себя?

Счастливая, Хатшепсут хотела, чтобы и Та-кха'ет тоже была довольна.

– Нет, это было бы жестоко. Но я не женюсь на ней, никогда. Это тоже было бы жестоко.